Прп. Лукиан

Lukian

ЖИТИЕ ИЖЕ ВО СВЯТЫХ ОТЦА НАШЕГО ЛУКИАНА АЛЕКСАНДРОВСКОГО

Небо украшают немеркнущие звезды. Церковь Божию укрепляют и возвышают Ее святые угодники, явившие славу Творца и Спасителя Своего. Об одном из многочисленного лика подвижников ее поведает настоящее житие,— о преподобном Лукиане, александровском святом, дабы видели все Промысл Божий, дивно строящий спасение людей.

Преподобный Лукиан происходил из города Галича, Костромской земли. Рождение его надо отнести к началу XVII века, времени роста и укрепления Русской Церкви и, в то же время, немалых бурь и испытаний, попускаемых ей Провидением для большего вхождения в жизнь мира и его спасения.

Родители Преподобного, Димитрий и Варвара, ведя строгую и благочестивую жизнь, сокрушались о своем бесплодии. Они дали особый обет Богу — пойти в монастырь и там закончить свою жизнь в покаянии, если услышит Он их молитву о чаде, которого возрастив, оставили бы в мире на помин своей душе. Бог исполнил их горячее желание и даровал им сына, которого назвали во святом Крещении Иларионом.

По достижении сыном восьмилетнего возраста, отец его осмелился напомнить своей супруге о данном ими обете иночества, с которым они могли бы оплакать свои согрешения и отдаться полному духовному деланию во спасение и во славу Божию. Услышав такое намерение отца, отрок Иларион стал умолять не оставлять его в миру одиноким, но взять с собою, чтобы и он тоже плакал бы о грехах своих, как и они. Не ожидал Димитрий таких удивительных слов и моления от своего сына и прослезился, увидев и почувствовав невидимый Перст Божий над ним, загоревшимся верою и подвигом не по возрасту своему.

Настал день полной подготовки к исходу из мира, «лежащего во зле». С имением своим по дому Димитрий поступил так, как это делали древние подвижники веры, расставшись с ним смело, не жалея о нем, как тленном, отдав его требующим в миру. Взяв только необходимое в дорогу, он со слезами и молитвой притек к Богу и Его Пречистой Матери, положившись всецело на помощь свыше в предстоящем ему новом пути жизни. Вся семья со слезной молитвой пала на колени перед образом Божией Матери — Своей Небесной Путеводительницы. Собравшиеся в их дом соседи не менее рыдали, видя столь редкое разлучение семьи по чувству горячей любви и веры к Богу.

Димитрий с сыном ушел в Брынский бор, а мать блаженного Илариона постриглась в девичьей обители, где и окончила свой земной путь.

Жизнь Димитрия, его пустыннические труды и подвиги в безлюдном месте, где он водрузив крест, поставил келью, нося до земной кончины вериги и жесткую власяницу, глубоко легли в душу святого отрока, как духовные и живые уроки возрастания и мужества в этой среде, которая неминуемо ему предстояла.

Грамоте и особенно Священному Писанию Иларион обучился непосредственно от отца своего, ставшего монахом с именем Дионисий в построенной им пустыньке. От него же блаженный отрок перенял жизнь, как подвиг, как спасение. Он учился у отца молитве, посту, нощным бдениям, видя в нем для себя светлый пример высокой жизни. Очень многих влек образ веры монаха Дионисия. По блаженной кончине старца в память его была поставлена его учениками церковь во имя Живоначальныя Троицы.

Хотя праведная смерть монаха Дионисия прервала внешнюю связь с его благочестивым сыном, пережившим для себя эту большую утрату, однако, не могла она разорвать их духовные узы. Иларион теперь глубоко думал, кто бы мог после отца стать его духовным наставником, опытным пастырем во внутренних вопросах жизни. Братия по Пустыни не располагала его к дальнейшему пребыванию в ней, и он предпочел вскоре новую для себя обитель, что на реке Мологе, святых отцев Афанасия и Кирилла Александрийских, что за 40 верст от града Углича. Три года нес послушания Иларион в этом монастыре святителей самым смиренным и кротким образом, приобретя уважение и любовь всего монастыря, начиная с его игумена. Но вскоре послушник, к недоумению всех, вдруг тайно покидает общежитие иноков, видя грозную опасность похвал в свой адрес. Перемещается в Покровский монастырь, близ города Углича, основанный преподобным Паисием, где проводит тоже небольшое время, по той же причине, что и в прежней обители.

 

Приход Преподобного в Александровскую слободу

Стремясь к совершенству, Иларион желает для себя отшельничества, дабы полнее и прилежнее в нем предаться святой воле Божией. Незримо и чудесно в 1640 году он получает указание идти в пределы града Переславля Залесского, в слободу Александровскую. От поселян той слободы Иларион, к радости своей, узнает о пустыни, отдаленной от мирских мест, какой искала его душа. В окруженнии лесов и болот там находилась церковь в честь Рождества Богородицы и образ Божией Матери, честнаго и славного Ее Рождества, чудесно сохранившийся, несмотря на полную разоренность и оставленность всеми этого места.

«Часто ходил я к этой церкви,— говорил Илариону один благочестивый поселянин по имени Марк, живший в селе Авксентьеве, в четырех верстах от Александровской слободы,— и молился со слезами пред чудотворною иконою Богоматери, чтобы даровала на месте том жителя доброго, и нам бы спастись под его руководством».

Тронула душу Илариона эта весть об иконе Божией Матери, к Которой особо прилежал с юных лет. От Марка он услышал дивный сказ, как святая икона Богоматери трижды по воздуху чудесно перемещалась из села Игнатьеве в место, Ею выбранное, пустынное, близ болота, называемого Богородицким, известного еще под именем Псковитиново Раменье.

Но с первым явлением иконы Рождества Божией Матери в будущей Лукиановой пустыни тесно соединяли многие имя Марка, который по смирению своему скрывал это виденное им чудо. Незамедлительно устремились Иларион и Марк в избранную Божией Материю пустынь. Войдя в церковь Богородицы, они оба горячо помолились пред чудотворным Ее образом. Здесь же обрели они еще и другую икону — Божией Матери Одигитрии, так называемую запрестольную. Удивились чуду Божию над образами Царицы Небесной, сохранившимися даже при разрушенности крыши в храме.

С одной стороны, им было горько видеть и печально чувствовать брошенность святого места, а с другой — они осознавали и прикровенно радовались удобству для безмолвия в нем. Иларион тотчас полюбил пустынность этого места. С благодарением и умилением обратился он в молитвах к Божией Матери, приведшей его в избранную Ею землю.

Когда Марк покинул Пустынь, новый обитатель, полный мужества и сил, приступил к первому ее устроению. Поставил вначале себе келию близ храма. В стенах ее нашли себе место прежние духовные его друзья Марк и Симеон, составившие первое братство Пустыни. Сюда же вскоре, водимый Промыслом Божиим, пришел из Вологодских земель некий иеромонах Феодосий из обители Спаса. Он обрадовал Илариона желанием разделить его пустынные труды и, особенно, живым рассказом о явлении ему в своей обители Божией Матери, как он во время молитвы, чрез тонкий сон, услышал Ее голос: «Феодосий, иди в Переславские пределы Залесския, и покрой там церковь Мою, раскрытую и запустевшую». Приняв это за знак свыше, Феодосий пошел искать эту церковь в Переславских землях, тщательно расспрашивая на всем пути о ней многих. Хотя он с трудом дошел до Пустыни, но радости его не было конца, когда увидел он чаемую церковь Богородицы с Ее иконой.

В служителе Божием иеромонахе Феодосии Иларион нашел для себя посланного свыше пресвитера, который совершит над ним монашеский постриг, как подвиг спасения, что и произошло на 30-м году его многотрудной жизни. Иларион был наречен в пострижении Лукианом, получив, как новоначальный, от иеромонаха с Вологды отеческие наставления, что глубоко запало в его уготованную душу. Не лишена была духовного наставления Феодосия и живущая в Пустыни братия.

На удивление многих, монастырь в Пустыни стал разрастаться. Свет новой обители дошел до инока Филимона из Никольского монастыря Переславля. Он поспешил поведать преподобному Лукиану как был свидетелем чудес святой иконы Рождества Богородицы, будучи еще прихожанином этой церкви, живя близ нее, в деревне Бекирево. Найдя в Пустыни иночествующих, Филимон стал проситься у Лукиана на жительство в ней.

Насельники, вначале поддерживавшие обветшавшую от времени церковь Богородицы, затем решили построить новую, на что и получили, к радости своей, в царствующем граде Москве благословенную грамоту от Святейшего Патриарха Иоасафа (+1640).

К строительному делу все подступили с большим воодушевлением. Своими руками валили вековой лес, рубили из него новый храм Богородицы. Братия не знала устали, непрестанно благодарила Бога. Но добро и свет иночествующих в этом мире раздражают противника, врага рода человеческого, диавола. Из зависти к духоносцам пустыни он возбудил в людях по соседству страшную ненависть к ним, вознамерился всех разогнать, что и было им коварно сделано. Не только мирские восстали на новую пустынь, но и даже из собратий духовных, как архимандрит Иосиф из Богородице-Рождественского монастыря града Владимира, и он также не терпел успеха в ней. Более того, повелел растащить бревна со сруба и увезти в свой приписной Симеоновский монастырь, что близ Александровской слободы. От виденного в пустыни зла иеромонах Феодосий в страхе ушел в свои прежние края. Но с преподобным Лукианом враги пустыни поступили еще жестче. Наложили на него железные оковы и доставили в Москву, в Чудов монастырь, оклеветав его в невиданных грехах перед Патриархом. Преподобный крайне смирился со всем в кремлевском монастыре, нес там самые последние, тяжелые работы. Но нрав его не изменился от неожиданной перемены. Полный кротости и незлобия, он духовно засиял в этих новых для него стенах и удивлял всех его насельников, особенно игумена монастыря Кирилла.

Спустя небольшое время, из Архангельских земель в Москву прибыл некий инок Тихон, насельник обители Всемилостивого Спаса, именуемой еще Козьеручьевским монастырем, с большой просьбой к Московскому Патриарху — благословить способного начальника монастыря в северную его обитель. Святейший Иосиф, Патриарх Московский не мог отказать посланцу обители Всемилостивого Спаса. Стал думать и спрашивать своих ближайших служителей в Москве, где найти доброго старца и строителя для сиротствующего монастыря? Чудовский архимандрит Кирилл тут же осмелился сказать своему Патриарху: «Есть у меня в обители доблестный инок, разумен и опытен во всем, который вполне может стать, если будет Ваша воля и благоволение, настоятелем Архангельского монастыря». Удивился Святейший Патриарх такому доброму слову об иноке, заточенном в Чудовом монастыре. Велел тотчас послать за ним. Беседа с преподобным Лукианом потрясла первосвятителя. Он подробно расспросил инока о его происхождении, монашеском подвиге и духовном жительстве, увидев глубину и силу ума, а также светлое смиренномудрие его души.

Божиим Промыслом Святейший Патриарх рукоположил монаха Лукиана последовательно в иеродиакона, а затем в иеромонаха и назначил в Архангельскую обитель. Это произошло в 1646 году, в первый год царствования благочестивого царя Алексия Михайловича.

Основным делом у нового настоятеля обители Всемилостивого Спаса было теперь строительство ее, к чему он приступил прилежно и тщательно, не оставляя вместе с тем и свое добродетельное жительство, как монах, как служитель Церкви.

В обители быстро все стало меняться, строились храмы, насельники творили бденные молитвы и моления во славу Божию. Но враг-завистник, диавол и здесь злостно напал чрез людей на кроткого строителя монастыря. Трудно представить и сознать, как чрез одно и то же лицо, инока Тихона, произошло изгнание того, кого он привез из Москвы. Преподобный Лукиан не стал противиться злу. Возблагодарив за все Милостивого Спаса, он благословил братию и отправился из обители в свои прежние намоленные места, в любимую им Пустынь, что за Александровской слободой, видя в сем вышний перст для себя. С трудом и со слезами расставалась с ним братия монастыря, взывая: «На кого ты нас оставляешь?». «Оставляю вас на Всемилостивого Спаса, Тот будет вашим Попечителем»,— отвечал им преподобный Лукиан. На прощание Преподобный подал братии обители свои отеческие наставления в несении монашеских обетов, учил их молитвам, увещевал держаться поста и, особенно, храмовых бдений, как гимнов души Всемилостивому Спасу.

Во второй раз пришел преподобный Лукиан в свою Пустынь, теперь уже с твердым намерением, как и обещал ранее, не покидать этого святого места, однажды избранного Самой Пречистой Девой Марией, по возможности все восстановить, что было раньше, что бурей человеческой ненависти было разорено наподобие литовских набегов.

Преподобный начал новое свое жительство с горячей и слезной молитвы. Он припал к образу Божией Матери и просил Ее об одном — не оставлять его злым людям и диаволу, но милостивно покрывать его и место, Ею благословленное. Снова подвиг безмолвия взял на себя преподобный, снова духовное борение у него и снова неизреченная небесная радость с ним, в подкрепление пустынного, жительства. На разоренном месте он ставит себе келию. О приходе Преподобного узнают прежние его насельники.

Один из первых, кто вернулся в Пустынь, был Марк. Он рад был Преподобному, вернувшемуся на место Богородицы. Они долго беседовали о пройденных годах, полных для них скорбей и бед. Много плакали о случившемся в их жизни, но и радовались тому, что снова вместе. Марк здесь с воодушевлением обратился к преподобному Лукиану, как своему доброму пастырю и учителю: «Не отлучусь больше от тебя, отче святый, буду просить тебя облечь меня в монашеские ризы, да принесу Богу моему покаяние». Внял мольбе Марка Преподобный, наставил его монашескому воздержанию по учению  Слова Божия и свв. отцов Церкви и постриг его с именем Матфей. Это первый был постриженик от руки Преподобного. Но вскоре совершился и другой постриг. Второй постриженик был из купцов Александровской слободы, молодой в летах, по имени Михаил, ставший в монашестве Макарием.

Однажды преподобный Лукиан со своим учеником Макарием отлучился по монастырским делам в Александровскую слободу, а инока Матфея оставил в келий одного. По возвращении из слободы он подошел к своей келии и удивился, что на две его входные молитвы не получил из нее никакого ответа. Тогда он отворил келию и ужаснулся, увидев своего инока Матфея, лежащего на полу, окровавленного, страшно умученного, с разорванными одеждами, а мантию повешенной вне келий, на суку дерева, всю изрубленную. Лукиан, потрясенный всем, спросил Матфея, что с ним? Едва слышным голосом умирающий инок сказал: «Простите меня, отче святый! Я отхожу уже с этого света. В твоем отсутствии пришел в нашу келию некто, толкнул в дверь и крикнул: «Открывай!» По неопытности своей, не дождавшись молитвы, я отворил дверь. Тут же ворвались ко мне люди с темными лицами и безобразными на вид и стали бить, давить живот и говорить: «Уходите отсюда, от места этого, не перестанем нападать и воевать с вами». «От их ударов потекла кровь из моих ушей и глаз»,— закончил пострадавший от злых бесов Матфей. Видя отходящего к Богу своего инока, преподобный тотчас стал молиться ко Всемогущему Господу, Его Пречистой Матери, дабы укротились нападки диавола на место их жительства. Болящего же инока он причастил Святым Тайнам, и вскоре Матфей преставился ко Господу.

Оставшись с иноком Макарием, Преподобный усилил свой подвиг молитвы, полностью отдался безмолвию, неослабно постился, утомлял себя в трудах по Пустыни. Нетерпим был такой неистощимый в духе святой человек для ненавистника диавола. Он поднял новую бурю зла на него, научив несмысленных людей на полное разорение его Пустыни, на прогнание Преподобного. Со слезами он воспринял такое отношение к себе близ живущих людей. Но знал твердо, что недолго пробудет это зло над Пустынью. Враг-диавол истощится в своих наветах и кознях на нее. Возложив всю надежду на Богоматерь, как на Попечительницу места Ею избранного для ищущих спасения души, он покидает в этот раз уже сам свою Пустынь, как мудрый воин в борьбе с врагами, дабы окончательно препобедить зло новыми силами и новыми людьми. Идет снова в Чудов монастырь, добровольно берет на себя послушания самые разнообразные, не смущаясь ничем. Люди, приходящие в Москву, первым делом посещали Чудов монастырь. Они обрели в новом насельнике для себя духовного старца, расспрашивали его о многом, назидаясь его ответами. Из них были люди не только купеческого сословия, но и из дворцовых служивых лиц. Преподобному Лукиану стали обещать непременно поселиться с ним и разделять его пустынные труды. Так от купцов пошли в Пустынь благочестивые, так называемые гостинные сотники Герасим Шевелев, Тимофей Рыбенской, Иоанн Шильцов, от Чудова монастыря Феодор-иноземец, из садовников — Онисим Горлов, — они и составили первое духовное воинство, от которого отступили прежние ненавистники Пустыни. С благодарением и молитвами они припали к чудотворному образу Пречистой Богородицы, ставшей их Взбранной Воеводой на враги видимые и невидимые.

Сам же преподобный Лукиан, общаясь с людьми очень деловитыми в жизни, не мог умолчать о себе, полюбившем уединение, о своей Пустыни, избранной Самой Царицей Небесной, трижды благословлявшей это место своей иконой, идя по воздуху, не мог не сказать, по какой причине он вынужден был покинуть ее.

Началось третье вселение в Пустынь. Срубили две келии на всех, затем приступили к церковным зданиям. Иждивением купцов был привезен лес, ими оплачивалось все храмовое строение. А сами они, оставив Москву, облеклись в монашеский чин.

Прониклись любовью и ревностью к святому месту благочестивые люди Москвы от всего услышанного в Чудовом монастыре. Они поняли, что нужна поддержка столицы в устройстве святой Пустыни. Из всех выделился царский истопник Александр Феодорович Борков, а также переславец Тимофей Иванович Микулаев.

Посовещавшись с преподобным Лукианом о его Пустыни, они просили государя Российского Алексия Михайловича, а также и Святейшего Патриарха Московского выдать грамоту и благословение на ее строительство, а начинателя самой Пустыни, иеромонаха Лукиана — утвердить постоянно служащим в ней. На руки Преподобного были выданы указы самого Царя и Патриарха, чтобы приступить к полному устроению Пустыни. Из Москвы, из Чудова монастыря целым братством пошли вместе с преподобным Лукианом в его обитель, дабы поднять ее из руин и сделать добрым пристанищем иноков.

Заботясь много о Пустыни, преподобный Лукиан при этом не оставлял своего церковного и монашеского правила, и, особенно, Божественной Литургии, которую совершал по данной ему Божией благодати со слезами и в умилении души. Добродетели Преподобного располагали людей к нему, они с радостью приходили в Пустынь и оставались, разделяя его бесчисленные труды. Многие из них желали облечься в ангельский чин. Это воодушевляло Преподобного, и он искусных в жизни приобщал в постриге к лику своей братии. За одно лето собралось сразу 12 братий. А в последующее время Божией благодатью и молитвами Богородицы монастырь значительно умножился, изобилуя монастырскими постройками. Но преподобный Лукиан при этом внешнем успехе более всего уделял время своему иноческому стаду, духовно опекая его, дабы плодоносно было для Бога, открывающего всем Царство Своей славы; особо обращал внимание на послушание монаха, на безропотное его несение, без всякого мудрования. Любви учил как высшей добродетели. Высоко ставил нестяжание инока, запрещал иметь что-то личное. Всегда ратовал за общее имущество в монастыре. В храме не допускал никаких разговоров между братиями. На трапезе в Пустыни царило полное молчание. Наблюдал, чтобы в таком же безмолвии отходили в свои келии, не останавливаясь на праздные разговоры, и не заходили в чужие келии, кроме важного дела. Братия взирала на своего игумена как на Ангела Божия, пребывая в послушании ему и смирении, живя духовно и праведно, твердо держалась своих молитвенных подвигов, прилагая труды к трудам.

Пост у них был соединен с милостью к людям. Двери не затворялись для странников и пришельцев. Всех кормили. Подавали из монастырского имущества нуждающимся. Житие в Пустыни было поистине «не от мира сего», угодное Богу и людям.

Слава о Преподобном и его Пустыни мгновенно разошлась во все стороны, стали приходить к подвижнику Пустыни за благословением Божиим. А больше всего привлекал всех чудотворный образ Царицы Небесной, избравшей Пустынь для подвигов иноков.

Преподобный Лукиан пользовался светлой любовью всех приходящих в его Пустынь, как и вся братия его была во внимании их. Никто ничего не жалел на Пустынь, щедро подавая на ее строительство. Многие оставались на жительство в ней. Добрым в нравах Преподобного было любить всех одинаковой любовью, без мудрования, богатого и бедного, никому не отказывать в хлебе, в крове, в одежде, согласно научению апостола: «Странных любите и общения не забывайте, ибо такими жертвами благоугождается Бог». При этом Преподобный завещал и по своем уходе из этого мира не оставлять такой любви ко всем, что и твердо всегда соблюдалось в Пустыне.

О девичьем монастыре, что в Александровской слободе

Святое и праведное жительство Преподобного в Пустыни подобно свету, сияющему во тьме, нельзя было скрыть от людской молвы. Богу было угодно на пользу и назидание многим открыть эту вдохновенную и огненную в жизни душу, приобщить их к сладкому в плодах его наставлению.

Купцы Александровской слободы взяли на себя миссию просить преподобного Лукиана об устроении у них при обветшавшей церкви Успения монастырь из инокинь Слободы. Более того, хотели бы видеть его пастырем и попечителем этого иноческого стада.

Вначале Преподобный отказывался, считая себя грешным и недостойным таких деяний, но потом по многой просьбе купеческих людей, победивших его своею любовью к нему, смиренно согласился. Вместе с ними преподобный Лукиан отбыл в Москву и там предстали они пред самим государем России Алексием Михайловичем и Патриархом Никоном с нижайшей к ним просьбой и смиренным делом построения монастыря в известной некогда царской Слободе, на что и получено было высокое повеление в виде царской грамоты — строить девичий монастырь, а также благословение Патриарха на восстановление Успенской Церкви и освящение ее. Вернувшись из Москвы, Преподобный с успехом поставил монастырь, оградив тотчас его со всех сторон, а также срубил келии для сестер. Храм Успения в благолепии устроил для молитвы и освятил. Это произошло в 1654 году.

Монастырь стал общежительным и насчитывал двадцать сестер, им поставлена была игумения. Преподобный был для них пастырем и отцом, неустанно заботясь обо всем потребном для жизни и спасения.

На попечении у старца и игумена Лукиана оказалось два монастыря и он для обителей, по молитвам Божией Матери, был отцом и наставником. На него все взирали, как на живой образ иноческого жития, стремились всячески подражать ему в подвигах веры.

Окормляя две иноческие обители, Преподобный часто бывал в Александровской слободе, пастырски наставляя не только сестер монастыря, но и народ Божий, приходивший в него. Слово игумена сладко напаяло новонасажденный Виноградник иночествующих, им пастырски возращенный. Его отеческого утешения не лишены были и все люди Слободы. К ним простирал свое научение самым убедительным образом. Божия благодать делала его слово не простым, но действенным, оно было всегда растворенное «солью».

Преподобный сподобился еще при жизни особой Божией благодати и силы. Имел дар пророчества, предсказывая людям грядущее для мира, как Божие усмотрение над ним, научал оставлять путь зла.

«Каждый,— по апостолу говорил он,— да блюдет себе, како опасно ходит». Преподобным Лукианом было предсказано о близком для народа бедствии — моровой язве, как гневе Божием, случившемся действительно вскоре, спустя три года по его кончине. Со слезами обращался он тогда и говорил: «Православные, покайтесь, гнев Божий грядет, от страха коего богатство увянет, золото и серебро потеряют ценность, никто не захочет держаться имения». Кого-то эта грозная проповедь умиляла и подвигала к покаянию, а кто-то негодовал на Преподобного, смеялся и слова его ставил ни во что. Но слово истины не возвращается назад. Все сказанное Преподобным сбылось до точности. Тогда сомневающиеся вспомнили пророчества святого и прониклись к нему большим почтением.

О преставлении преподобного Лукиана

Проповедуя спасение Божие, блаженный игумен и сам преисполнялся страха Божия при находящей скорби и бедствии на всех. Силы пустынника изнемогали. Он почувствовал приближение своей смерти. Наступал праздник обители. Преподобный просил братию отвести его в церковь Богородицы и с обильными слезами стал молиться: «О, Владычице моя, Пресвятая Богородице, не остави места сего, не попусти быть опустошенным. И как трижды благоволила некогда посетить и благословить эту Пустынь перехождением честного Твоего образа, так и ныне будь неотступна от места сего, как избранного Тобою, утверди храм Твой, сохрани обитель сию до скончания века». Окончив молитву, Преподобный впал в крайнее изнеможение. Братия вся встрепенулась, видя своего отца и учителя отходящим «в путь всея земли». Всех объяли скорбь и слезы в предчувствии скорого разлучения с любимым старцем.

«На кого ты оставляешь нас, сирот?» — громко возгласила братия. «Не скорбите, братия моя! — отвечал Преподобный. Вручаю вас Господу Богу и Пречистой Его Матери. Знайте, если Господь отпустит грехи моя и буду иметь дерзновение у Всемилостивого Господа, по моем отшествии не оскудеют оба эти места, но духовно процветут и умножатся, станут известными повсюду, в них побывают из царствующего дома. Вы же храните любовь между собою» ,— такими утешительными и последними словами закончил свое предсмертное завещание авва святой Пустыни.

Последней просьбой у расслабленного настоятеля было вывести его из храма и положить на траве. Под главу велел дать камень. Приближался час кончины, отход души ко Господу. Братия Пустыни стала подходить к своему авве, кланялась, целовала его в уста и сильно рыдала, прося благословения. Сам Преподобный, как чадолюбивый отец всех лобызал, всем все прощал и всех благословлял. Напоследок он просил у всех прощения своих грехов. Отходя, молился об исходе своем и заключил словами: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой».

Так праведно почил о Господе первоначальник святой Пустыни. Это произошло в 1655 году, в самый день праздника Рождества Пресвятой Богородицы, 8 сентября.

По внешнему виду преподобный Лукиан был ростом мал, воспринимался аскетом в лице и выражении, с русой, окладистой бородой и с проседью.

В Пустыни долго помнили, как при жизни преподобного Лукиана был принесен из Москвы Образ Божией Матери, называемый «Страстная», который находился в местном ряду иконостаса храма. Много знала обитель и иных ценных приношений в ее стены. Особенно располагала колоколами, подаренными почитателями памяти Преподобного.

По истечении многих лет как преставился преподобный Лукиан, в Пустынь его пришел инок Тихон из архангельской обители Всемилостивого Спаса, тот самый, который невинно изгнал святого строителя из своего монастыря, он слезно пропел на гробе литию и просил у почившего прощения своих согрешений перед ним.

С таким же покаянием и прощением своих согрешений явился в Пустынь в бытность уже другого настоятеля и строителя Корнилия архимандрит Иосиф, игумен Богородице-Рождественского монастыря города Владимира, который также слезно каялся на гробнице преподобного Лукиана как он думал разорить Пустынь и как много козней он строил ему, ни в чем неповинному. Архимандрит из чувств покаяния хотел было Пустыни подарить свой приписной Симоновский монастырь, из коего он творил ей злодеяния, но тут же получил отказ от Корнилия, преемника святого Лукиана. Опечаленный, архимандрит Иосиф отдал свою обитель близ слободы Троице-Сергиевскому монастырю.

Как же строилась Пустынь по кончине преподобного Лукиана?

Первым преемником Преподобного стал иеродиакон Онуфрий, но он недолго пробыл в этом звании, один год и шесть месяцев.

Самым значительным преемником был преподобный Корнилий, избранный братством и посвященный в иеромонахи Святейшим Патриархом. Им же был возведен он как в строителя, так и духовника двух обителей — Лукиановой и Александровской женской.

Корнилий отличался высокими качествами пастыря и проповедника слова Божия, усердно опекал два стада словесных овец.

Согласно предсказанию Преподобного, обители стали известными далеко за пределами их своим высоким духовным строем и внешним благолепием. Не замедлили посетить эти обители именитые люди из царского дома, сделавшие приношения на их алтарь.

Вся последующая история Лукиановой Пустыни — это полное признание ее как российского монастыря, находящегося непосредственно под оком государей Феодора, Иоанна и Петра Алексеевичей, которые милостиво жаловали ее своими царскими грамотами, выдавая землю и окрестные места, а также мельницу на долгие сроки. Особо выделялись попечением и непосредственной заботой о Пустыне окольничие царского двора — благочестивые Алексий и Тимофей Лихачевы, заслужившие вечный помин у братии Пустыни за многие их благодеяния к ней.

Разорение пустыни

Революция 1917 года в России уничтожила все монастыри. Лукианова Пустынь тоже испытала на себе ее ужасы. В 1922 году обитель была совершенно опустошена. Иноки, предупрежденные доброжелателями о предстоящем аресте, покинули Пустынь, взяв с собой то, что смогли увезти из икон и церковной утвари. Оставшиеся иконы и святыни поступили в музей, часть их была уничтожена, поругана. Храмы и корпуса стали использовать под самые различные учреждения Советской власти. В 70-е годы расположили в обители лечебно-профилактическую клинику. Пустынь была разорена до неузнаваемости.

С падением обители пали и нравы людей, живущих близ нее. С трудом начиналось дело восстановления Пустыни, особенно действующего монастыря и монашеской жизни. Многие просто не верили, что на разбитом и разоренном месте произойдет что-то хорошее. Богу все возможно при невозможности для людей.

Лампады не угасают

29 апреля/12 мая 1991 года надо считать новой датой Богородице-Рождественской Лукиановой Пустыни. В этот день — 6-ю неделю по Пасхе — состоялся первый возобновленный крестный ход с иконой Рождества Пресвятой Богородицы, завещанный преподобным Лукианом. Возглавил его Преосвященнейший Евлогий, епископ Владимирский и Суздальский. Торжественное шествие следовало от Троицкого Собора Свято-Успенского женского монастыря в Пустынь, при многочисленном стечении народа. Этим было положено начало возобновлению деятельности Лукиановой обители — первого монастыря, открывшегося во Владимиро-Суздальской епархии после 70-летнего периода гонений на Церковь. Александровские прихожане с большим усердием и любовью стали помогать инокам в восстановлении их монастыря, столь знаменитого в прошлом.

Много знаков и знамений унесли люди в своих душах от соприкосновения со святым местом этой обители, освященной ее замечательной историей и, особенно, погребением ее основателя — преподобного Лукиана. В этом отношении интересен рассказ одной прихожанки Пустыни, ранее работавшей медсестрой в доме инвалидов, который размещался в стенах обители по ее закрытии. Она видела во сне, как передал о том наместник Пустыни архимандрит Досифей, худого монаха, который возжигал лампады в Соборе Рождества Пресвятой Богородицы (в настоящее время раскрытом и разоренном):

— Так службы же нет, церковь разорена,— удивляясь, говорила она старцу.

— А у меня лампады не угасают,— отвечал он.— Ты молись.

— А как молиться? — снова спросила медсестра.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную,— явственно произнес ей молитву старец и стал невидим.

Последуем и мы в жизни своей вере, трудолюбию и заветам преподобного Лукиана, дабы узреть свет невечерний еще на земле и сподобиться им жить в будущем Царстве Небесном.

Примечания

1. Монастырь святителей Афанасия и Кирилла Александрийских расположен в 3 верстах от г. Мологи, в 40 верстах от г. Углича Ярославской губернии. Основан в XIV веке как мужской, в 1764 году упразднен, в 1798 г. возобновлен как женский.

2. Покровский монастырь расположен в 2 верстах от г. Углича Ярославской губернии, на берегу реки Волги. Основан в 1460 г. преподобным Паисием Угличским.

3. Ныне г. Александров Владимирской области.

4. Спасо-Прилуцкий Димитриев монастырь основан во II пол. XIV в. преподобным Димитрием Прилуцким в 5 верстах от г. Вологды.

5. Переславский Николаевский монастырь основан во II пол. XIV в. преподобным Димитрием Прилуцким в г. Переславле Залесском. С 1898 года стал женским.

6. Рождества Богородицы мужской монастырь в г. Владимире основан вел. кн. Всеволодом Юрьевичем в 1192 г. С 1774 г. обращен в Архиерейский дом. Ок. 1920 г. закрыт. В 1992 г. возобновлен.

7. Симеонов Троицкий мужской монастырь (в честь праведного Симеона Богоприимца) основан XVI в; царем Иоанном Грозным в 6 верстах от Александровской слободы. В 1650 году приписан к Свято-Троице-Сергиевому монастырю (нынешней Лавре). В 1724 г. упразднен.

8.  Чудов монастырь (в честь чуда св. Архистратига Божия Михаила в Колоссах) основан в Московском Кремле в 1365 г. свт. Алексием, митр. Московским.

9. Спасский Новоприлуцкий Козьеручьевский мужской монастырь основан в 1617 году. В окрестностях Архангельска, в 15 верстах к востоку от Холмогор, на правом берегу Сев. Двины старцем Иоасафом, постриженником Александро-Свирского монастыря, на месте явления ему образа Спасителя. Упразднен в 1764 году.