Доклад игумена Афанасия (Селичева) на заседании секции по новомученикам 30 октября 2015 года в Успенском женском монастыре г. Александрова

Тема моего сегодняшнего доклада о движении «непоминающих» как среде духовного становления протоиерея Александра Меня.

Общеизвестно, что «непоминающими» с начала тридцатых годов прошлого века называли тех священнослужителей Русской Православной Церкви, которые, не возносили за богослужением имя митрополита (а впоследствии – патриарха) Сергия (Страгородского). Были так называемые «поминающие» и «непоминающие» храмы.

Заметим, что формальным поводом к тому, чтобы не поминать на молитве имя митрополита Сергия, послужила отнюдь не знаменитая «Декларация» 1927-го года, где он шёл на уступки богоборческим властям, а его статья, опубликованная в первом номере «Журнала Московской Патриархии» за 1931-й год.

В этой статье митрополит Сергий, замещавший в то время Патриаршего Местоблюстителя – митрополита Петра (Полянского), заявил, что заместитель Местоблюстителя «облечён Патриаршей властью в том же объёме, как и заменяемый им Местоблюститель», и что «нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя»[1].Ситуация осложнялась тем, что митрополит Пётр, который фактически был законным первоиерархом Русской Церкви, находился в заключении, а митрополит Сергий – на свободе, хотя и под бдительным надзором ГПУ. Более того, митрополит Сергий был объявлен митрополитом Московским и Коломенским, то есть главою тех епархий, которыми, по традиции, мог управлять лишь Патриарх.

Поэтому находившиеся тогда в ссылке архиереи-исповедники – митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и епископ Ковровский Афанасий (Сахаров) – не признали власть митрополита Сергия законной. Они решили, что митрополит Сергий превысил свои полномочия, восхитил не принадлежащее ему достоинство. Возвратившись в 1933-ем году из ссылки, епископ Афанасий написал митрополиту Сергию, что под его руководством управлять епархией отказывается. До конца своих дней епископ Афанасий называл митрополита Сергия «захватчиком».

После мученической кончины митрополитов Петра и Кирилла «непоминающие» признавали своим епископом Владыку Афанасия. Однако епископ Афанасий полагал, что вопрос о подчинении или неподчинении митрополиту Сергию касается только архиереев: именно они должны объявить «узурпатору» своего рода «бойкот», – мирян во внутреннее дело иерархии вовлекать не следует. Владыка Афанасий осуждал «ругательные отзывы о так называемых сергианских храмах и о совершаемом там богослужении», признавая такие отзывы «хулою на Духа Святаго»[2]. Тем более, никогда не считал он священнослужителей, признавших власть митрополита Сергия, безблагодатными, а таинства, совершаемые ими, – недействительными.

«Непоминающее» духовенство, постоянно находившееся под угрозой ареста, вынуждено было совершать своё служение «тайнообразующе», как выражался епископ Афанасий. Впоследствии движение «непоминающих» образно назвали «катакомбной церковью». К ней принадлежали и духовные наставники будущего протоиерея Александра Меня: архимандрит Серафим (Битюков) и схиигумения Мария. По воспоминаниям тети отца Александра – Веры Яковлевны Василевской, отвечая на одно из её писем, архимандрит Серафим согласился с тем, что «внешняя история Церкви представляет собой в значительной степени «цепь компромиссов», и прибавил: «продолжающихся и в настоящее время» (то есть, в 30-е годы. – И.А.). Дальше он писал о Церкви, которой Глава Сам Христос и Матерь Божия, о Церкви, к которой принадлежат сонмы святых мучеников и угодников Божиих. «Вот к такой Церкви принадлежу и я моим недостоинством», – заканчивал отец Серафим своё письмо»[3].

Духовник Веры Яковлевны Василевской и Елены Семёновны Мень,– архимандрит Серафим, признавая наличие компромиссов в современной ему церковной истории, об оппозиции митрополиту Сергию с ними, надо полагать, не говорил и посещать так называемые «сергианские» храмы не запрещал: по свидетельству Елены Семёновны, в 30-е годы они часто ходили в церковь. Это, на наш взгляд, говорит о том, что отец Серафим разделял позицию святителя Афанасия.

И всё же главным для «непоминающих» была не столько верность букве церковных канонов, сколько стремление поступать так, чтобы не кривить совестью. Ещё раз подчеркнём, узурпация церковной власти митрополитом Сергием была лишь формальным поводом для окончательного отказа от деятельности под его руководством. Владыка Афанасий, вероятно, ещё в начале 1927-го года, до выхода «Декларации», понял, какую линию намерен вести митрополит Сергий, – линию соглашательства и уступок. В январе 1927-го года епископ Афанасий вместе с группой архиереев был арестован и попал на Лубянку. В одиночке сидел с митрополитом Сергием. И по окончании следствия получил за «принадлежность к группе архиереев, возглавляемых митрополитом Сергием Страгородским» – три года Соловецких лагерей. «Глава» группы митрополит Сергий получил свободу и вернулся к возглавлению Церковного управления»[4]. Излагая этот факт, Владыка Афанасий не считал нужным его комментировать: как говорится, «разумному – достаточно».

«Непоминающих» сближала общая беда. В небольших общинах, которые группировались вокруг немногих, ещё остававшихся на свободе пастырей, царила атмосфера благожелательности, доверия и любви друг к другу. «Приходится лишь удивляться, – писал позже отец Александр Мень о Сергиево-Посадской общине архимандрита Серафима (Битюкова), – как в обстановке доносов и непрерывных арестов этот церковный очаг сохранялся столь долго…»[5].

С архимандритом Серафимом отец Александр, по собственному признанию, «виделся мало», но «запомнил общение с ним, исповедь у него, комнату во всех подробностях»[6]. Вера Яковлевна Василевская вспоминает: «После первой исповеди у батюшки Алик так передавал свои впечатления: «Я чувствовал себя с дедушкой (он называл отца Серафима «дедушкой». – И.А.) так, как будто я был на небе у Бога, и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой разговариваем»[7].

Перед смертью, в 1942-ом году, архимандрит Серафим поручил своих духовных чад отцу Петру Шипкову, но уже в 1943-ем году, тот, предвидя скорый арест, вверил их схиигумении Марии. Про нее отец Александр Мень писал: «… я часто жил у покойной схиигуменьи Марии, которая во многом определила мой путь и духовное устроение. Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверства и узости, которые нередко встречаются среди лиц её звания. Всегда полная пасхальной радости, глубокой преданности воле Божией, ощущения близости духовного мира, она напоминала чем-то преподобного Серафима или Франциска Ассизского. Я тогда, в сороковые годы, считал её (да и сейчас считаю) подлинной святой. Она благословила меня… и на церковное служение, и на занятия Священным Писанием»[8].

Движение «непоминающих» прекратило своё существование в 1945-ом году. Отбывавшие заключение в одном лагере: епископ Афанасий (Сахаров), протоиерей Пётр Шипков и иеромонах Иеракс (Бочаров), – узнав об избрании и настоловании патриарха Алексия Первого, посовещались и единогласно решили, что поскольку новый глава Русской Церкви признан Вселенскими патриархами и другого законного предстоятеля у неё нет, то необходимо возносить на молитве имя патриарха Алексия. «Всё, что в деятельности Патриарха и Патриархии, – писал позднее Владыка Афанасий, – смущает и соблазняет ревностных ревнителей, – всё это остаётся на совести Патриарха, и он за это даст отчёт Господу. А из-за смущающего и соблазняющего, что иногда может быть не совсем таким, каким нам кажется, – только из-за этого лишать себя благодати Святых Таинств – страшно».

Движение «непоминающих», хранившее дореволюционный опыт нашей Церкви и связанное с духовной традицией оптинского старчества, свободное от «замкнутой в себе церковности» и дающее понятие о Церкви как о доме, открытом для каждого, обращённое к личности, стремящейся сознательно идти вослед Христу, – вот та среда, в которой началось духовное становление отца Александра Меня и которая определила его путь пастыря и проповедника.

Спасибо за внимание!

[1] Митрополит Сергий (Страгородский). О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя. ЖМП. 1931. № 1. С. 3. Цит. по: Собрание писем Святителя Афанасия (Сахарова). М., 2001. С. XIII.

[2] Собрание писем Святителя Афанасия (Сахарова). М., 2001. С. 285.

[3] И было утро… Воспоминания об отце Александре Мене. М., 1922. С. 80.

[4] Молитва всех вас спасёт. Материалы к жизнеописанию. Святителя Афанасия, епископа Ковровского. М., 2000. С.21.

[5] И было утро… С. 123.

[6] Протоиерей Александр Мень – путь человеческий. К 75-летию со дня рождения протоиерея Александра Меня. М., 2010. С. 10.

[7] И было утро… С. 109.

[8] Цит по: Руфимский А.В. Схиигумения Мария и «пустынная церковь» епископа Николая (Парфенова) // Меневские чтения, 2006. Ежегодное научное издангие. Сергиев Посад, 2007. С. 85.